Вячеслав Колосков долгие годы был едва ли не самым обсуждаемым в нашем футболе персонажем — даже при том, что руководил одно время и хоккеем. Но именно в “игре номер один” Вячеслава Ивановича прозвали Непотопляемым — за умение оставаться у власти при любом режиме и при любых результатах. Но в итоге и эпоха Колоскова закончилась — причем во всей этой истории с его отставкой было немало белых пятен. Сейчас, с выходом книги, несмотря на встречающиеся там курьезные ошибки, их явно станет меньше. Впрочем, в кусках, которые отдел спорта “МК” отобрал для публикации, речь не только об отставке…
ИСПАНИЯ-1982
После Олимпиады сборная начала подготовку к чемпионату мира 1982 года, который должен был проходить в Испании. На первом этапе все шло, так сказать, по плану. К.И.Бескову помогали Геннадий Логофет и Владимир Федотов. В прошлом оба были отличными игроками, закончив играть, зарекомендовали себя и как тренеры.
Характеры их были очень даже несхожими. Геннадий — человек жесткий, прямой, Владимир предпочитал не распоряжаться, а уговаривать. Федотов больше работал на поле, Логофет отвечал за методическую сторону. По мере своих возможностей участвовал в этом процессе и я. Мы прекрасно провели отборочный турнир, чего давно не было, и досрочно вышли в финальную стадию соревнований.
Константин Иванович смело варьировал составом: просматривал и апробировал в деле тех, кто на сегодняшний день показывал игру, достойную сборной. Тогда в чемпионате страны в лидерах ходили киевские и тбилисские динамовцы, и потому не случайно в первой команде СССР играли С.Балтача, В.Рац, Р.Шенгелия, В.Дараселия, Т.Сулаквелидзе, А.Чивадзе.
В один из дней ко мне пришел Константин Иванович:
— Считаю, будет правильным, если в качестве консультантов в сборной будут работать Валерий Лобановский и Нодар Ахалкаци.
— Сработаетесь? — только и спросил я, поскольку уважал мнение великого специалиста и знал, что, прежде чем идти в управление, он уже продумал эту идею.
— В сборной нам делить с ними нечего, а я как главный тренер буду лучше понимать потенциальные возможности игроков.
Вдвоем мы поехали к Сычу. Валентину Лукичу идея понравилась, тем более что он вообще считал Валерия Лобановского одним из лучших тренеров новой формации. Потом нас принял С.П.Павлов и тоже поддержал предложение Бескова.
— Если вы, Константин Иванович, считаете этот шаг нужным, преград чинить не будем. Мне просто очень не хотелось бы, чтобы у кого-то возникла мысль, будто это мы вам навязали такую кадровую комбинацию.
Бесков выбрал себе в помощники абсолютно несхожих людей! В.Лобановский, сторонник так называемого “тотального футбола”, уделявший огромное внимание научному анализу тренировочного процесса. Сторонник жестких игровых схем, он и сам был упрям, резок, скор в решениях и действиях. Н.Ахалкаци называли за глаза “хитрым кавказцем”. На все он имел свое мнение, высказывал его, но не настаивал на своем, во всяком случае в очных спорах. На деле же часто поступал так, как сам считал нужным и правильным.
Итак, в Испанию поехала сборная, возглавляемая тремя тренерами.
Вы, наверное, знаете, что прежде чем посылать экипаж в космос, его проверяют на психологическую совместимость. Люди, которым предстоит решать одну задачу, должны научиться подчиняться, прощать и понимать других, быть склонными к компромиссам. Увы, этих качеств не хватило нашим тренерам. Умные, грамотные, личности сами по себе, они оказались не готовы идти в одной связке, и причины тому были как объективные, так и субъективные.
Отборочный цикл выиграла команда, руководимая одним Бесковым, и за это все лавры достались ему. В Испании мы вышли из группы, где помимо СССР играли Бразилия, Новая Зеландия, Шотландия. Общий тон газетных публикаций и телерепортажей был уже несколько иным. Журналисты поддерживали мысль, что за успешную игру надо прежде всего благодарить именно Лобановского и Ахалкаци, привнесших свежую струю в действия команды. Бесков, и это было заметно, начал дистанцироваться, отдаляться от консультантов, и причиной тому стала не только ревность. На тренировочных занятиях столкнулись как бы две концепции в вопросах подготовки команды к играм.
Перед встречей с поляками за право продолжить путь к чемпионским наградам у нашей сборной было несколько дней и прекрасные условия для тренировок. Бесков на правах главного ратовал за щадящий режим: одна тренировка в сутки (“квадрат”, двухсторонняя игра). Лобановский с позицией Константина Ивановича не соглашался. По его твердому убеждению, футболистов сборной надо было “загрузить”: первые три дня этого цикла проводить по две тренировки в день, причем с полной выкладкой, и лишь потом чуть уменьшить нагрузки. Руководитель делегации В.Сыч поддержал мнение украинского тренера, оно казалось ему научно обоснованным, более современным. Бесков на это заметил: “Я все-таки главный тренер, и решать мне”. Лобановский тут же возразил: “Мы приехали сюда тоже не для того, чтобы исполнять роль мальчиков на побегушках”. Бесков: “Тогда я снимаю с себя ответственность за результат игры”. Сыч: “И все же прислушаемся к позиции Валерия Васильевича”.
В стане тренеров наметился явный раскол.
Я считал себя не вправе вмешиваться в этот спор. По правде говоря, и сейчас не знаю, чья концепция, Лобановского или Бескова, была тогда нужна для сборной. Конечно, задним умом хорошо рассуждать: раз мы не выиграли, значит, Лобановский был неправ. Однако кто знает, как бы сложилась игра при ином раскладе. И все же думаю, что поляков мы не сумели пройти именно из-за тренерского конфликта. Пошатнулся авторитет Бескова, не сумевшего настоять на своем, и команда негативно отреагировала на это.
Чувствую ли я в этом свою вину? Безусловно. Как начальник Управления футбола, я отвечал за проигрыши и провалы. Однако как в той ситуации можно было загасить конфликт, добиться примирения сторон, чтобы выработать одну позицию на игру, — не знаю до сих пор.
МЕКСИКА-1986
Первое, что поразило нас в Мексике, — это адская жара. По дороге из аэропорта в гостиницу Валера Балясников, заместитель руководителя нашей делегации, высунул руку из окна автобуса и так некоторое время ее держал, чтобы пальцам прохладно было на ветерке. В итоге получил ожог кожи, пришлось прибегнуть к помощи нашего врача Савелия Мышалова.
Вслед за этим Мышалов уже “работал” с вратарем Ринатом Дасаевым. Ринат решил отведать местной клубники, на вид просто сказочной и вкуса необыкновенного, но поплатился за это аллергией: тело покрылось пятнами, поднялась температура.
Первая игра в группе прошла для нас успешно, мы крупно выиграли у венгров 6:1. Ребята очень уверенно чувствовали себя на поле, хорошо комбинировали, демонстрировали полное взаимопонимание. Не омрачила наше настроение и следующая игра — с французами. Мы должны были ее выиграть, но пропустили досадную контратаку, позволив соперникам сравнять счет. Последняя игра в группе с бельгийцами. Мы уже были уверены, что пройдем их, загадывали, как сложится наше дальнейшее продвижение к финалу.
По ходу игры мы выигрывали 2:1. Потом из явного положения вне игры бельгийцы забивают второй мяч. Нас устраивала ничья, но ребята были расстроены, возмущены. И получили третий гол. Проиграли не по игре, не хватило игровой дисциплины, психологической закалки.
После возвращения из Мексики ждали санкций. Но коллегия Спорткомитета оценила итоги выступления профессионально. Покритиковали, и вполне, на мой взгляд, справедливо, за высокомерие главного тренера, посоветовав ему больше прислушиваться к мнению своих ближайших помощников.
Помощниками у Лобановского были Ю.Морозов и С.Мосягин, начальником команды — Н.Симонян. Я много раз присутствовал не только на официальных играх сборной, но и на ее тренировках в Новогорске, поэтому кухню взаимоотношений тренерского состава знал изнутри.
Морозов с ребятами проводил разминку, тактические занятия оставались прерогативой Лобановского. Обычно в комнате Валерия Васильевича анализировали результаты. Тут между Морозовым и Лобановским возникали своеобразные споры. Однако все, что ни предлагал помощник, Валерий Васильевич категорически отметал! Он терпеть не мог ничьих подсказок, в авторитарности своей был похож на Тарасова. Правда, проявлял меньше эмоций и больше сдержанности. И еще, вроде бы не принимая советов, Лобановский на деле, в тренировочном процессе, все же учитывал дельные пожелания и предложения.
В общем, на коллегии к выступлению сборной отнеслись весьма объективно и пожелали более удачно выступить на ближайшем европейском первенстве и Олимпиаде.
СЕУЛ-1988
Олимпиада в Южной Корее запомнилась особой атмосферой. Ее хозяева постарались превратить ее в праздник. Правда, иногда их гостеприимство становилось испытанием для здоровья.
Накануне Олимпиады я приезжал в эту страну как председатель Комитета ФИФА по проведению футбольных турниров Олимпийских игр. Цель поездки — инспектирование тех полей, на которых должны были проходить поединки. И хотя я представлял международную организацию, относились ко мне прежде всего как к посланцу СССР. На официальных мероприятиях, на пресс-конференциях все интересовались бурными событиями, происходившими в то время в нашей стране.
Прием в честь нашей делегации мэр города Пусана обставил, так сказать, в русском духе. В зале играла “Калинка”, на столах стояли русские блюда и, естественно, водка. Мэр, крепкий человек под сто килограммов, предложил провести соревнование. В преддверии Олимпиады он уже познакомил представителей многих стран с национальной забавой, и никто из гостей не выдержал испытание. Теперь настала очередь экзаменовать русских.
А экзамен этот состоял в следующем. В большой фужер ставилась маленькая, на сорок граммов, рюмка, она наполнялась виски, а сам фужер — пивом. Надо было выпить все это, не пролив ни капли. Коли пролил, значит, рука у тебя уже нетвердая и ты пьян.
Начали “забаву” одиннадцать корейцев и двое русских, я и переводчик Лев. Нет, пьянкой это не выглядело: мы говорили тосты, обсуждали деловые вопросы, делали друг другу комплименты, но при этом употре***ли пиво с виски.
На четвертом кругу с дистанции сошли первые участники. До тринадцатого круга дошли три человека, мы со Львом и мэр Пусана. Остальные не то что проливали спиртное, а были просто пьяны. И вот, когда после тринадцатого тоста Лев вдруг сказал: “Теперь, может, выпьем по-человечески, по-русски?” — мэр от удивления уронил свой бокал и произнес: “Вас не победить!”
Когда началась Олимпиада и я опять приехал в Пусан, меня здесь встречали как национального героя, и отношение это передалось на всю нашу команду. Когда мы выиграли “золото”, мэр при встрече со мной вполне серьезно сказал: “Я и не сомневался!”
После возвращения из Сеула тренеры и игроки сборной стали заслуженными мастерами спорта и заслуженными тренерами СССР. Я получил орден Дружбы народов. И еще стал членом коллегии Госкомспорта СССР. Новая должность давала бытовые льготы (спецпаек, спецбиблиотека и т.п.), но главное, можно было на более высоком уровне решать профессиональные вопросы.
ТОЛСТЫХ
По характеру Николай Александрович человек жесткий, неуступчивый, бескомпромиссный. К тому времени я уже успел присмотреться к нему. Мы сообща решали много вопросов, и я по-хорошему завидовал его хватке, цепкости.
Так, футбольный союз совместно с ПФЛ разработал так называемые “Основные требования к нелюбительским футбольным клубам”, где предусматривалось поэтапное (прямо по годам было расписано!) открытие в территориях, при клубах детских спортивных школ, строительство стадионов с индивидуальными сиденьями, с подтрибунными помещениями, полей с подогревами, с требуемым нормативами освещением. Документ приняли в штыки клубы, губернаторы, но именно благодаря Н.Толстых требования эти стали выполняться.
Больше того, Николай Александрович многое сделал, чтобы в “смутные времена” не пришли командовать футболом бандитские группировки. Я уже писал, что после развала Советского Союза у нас не было денег даже на экипировку, а у “братвы” они водились в излишке! И те не прочь были поучаствовать в управлении клубами, покупать их, как машины, для забавы и собственного престижа. “Братва” давала деньги тренерам, игрокам, но за это рассчитывала стать хозяевами клубов, причем править хотела не по законам, а по своим понятиям.
Николай Александрович вышел из динамовской среды, у него сохранились тесные связи в правоохранительных ведомствах, там его уважали. Однажды “Динамо” играло на своем поле с московскими железнодорожниками. Один из “хозяев” “Локо”, недовольный судейством, зашел в перерыве в судейскую комнату, без стеснений и страха достал пистолет и начал учить рефери, в чью пользу надо свистеть во втором тайме. О происшествии стало известно Толстых. Он тут же сказал: “Посажу негодяя!” Его начали отговаривать: мол, не надо рисковать, их вон сколько, у них сила, они отомстят за своего. И знаете, что ответил Толстых? “Если их много, посадим многих, но криминала в футболе не допустим!”
На следующей игре “Локомотива” “браток” с пистолетом был арестован. Вот так решительно и смело проявлял он себя не раз. Заставил все-таки преступные группировки понять, что играть придется все же по правилам, а не по понятиям.
